Читать книгу "Шесть балерин на одного папу  - Паола Дзаннонер"

– Нет, что ты. Добрый вечер, проходите. Простите, я должен сделать срочный звонок, – бормочет Арт, которого опять застали врасплох.

Арт отправляется на кухню, а три девочки, хихикая, уходят в комнату Бьянки и потом, разумеется, в ванную.

– Милый, как ты? – спрашивает Барбара по телефону, и от ее нежного голоса на сердце у Арта теплеет.

– Хорошо, только… знаешь… – бормочет он.

– Что-то случилось? – тут же пугается Барбара.

– Нет, ерунда. Просто твоя дочь внезапно привела домой двух подруг, – вздыхает Арт.

– Моя дочь? Знаешь, теперь она скорее твоя, чем моя…

– Ну да, конечно. Давай не сейчас! – обрывает он. – Мне надо накормить их ужином, а они едят как слоны. Что приготовить? Помоги, у меня совсем нет идей.

– Скажи, какие есть продукты, и что-нибудь придумаем, – уверенно заявляет Барбара.

Арт открывает холодильник, перечисляет все, что видит, и Барбара тут же предлагает:

– Ризотто, ломтики мяса в панировке с вареным картофелем на гарнир…

– Ты права. Отлично! – успокаивается Арт.

– Что ж, не буду мешать, – с издевкой говорит Барбара.

– Нет, подожди! Я звоню не поэтому. Позови Миколь!

Но в трубке раздается детский крик:

– Нет! Я смотрю мультики!

Ну почему ни одна из дочерей его не слушается?

Ужин прошел на ура. Девочки с аппетитом все съели, весело болтая и смеясь. Арт был бы не прочь присоединиться к общему веселью, но совсем не понимал их шуток. Например, девочки вспоминали, как Елена попросила сделать три глиссада[7]и два ассамбле[8], но забыла сделать одно движение. Видели, как разозлилась Бобулова? Елена чуть не сгорела со стыда, ну и позор. А еще сегодня Синтия не принесла Бобуловой кофе, наверное, ей надоело прислуживать. Да и к чему это все? Ей лучше работать над своими жете[9].

Арт улыбается, внимательно слушает и порой смеется со всеми, как маленький ребенок, который хохочет лишь потому, что всем вокруг весело.

Затем девочки встают из-за стола и направляются в комнату. Арт остается на кухне. Ему нужно все убрать и загрузить грязную посуду в посудомоечную машину.

– Пап, ты ведь проводишь Лизу до дома? – спрашивает Бьянка. Это скорее не вопрос, а приказ.

– С удовольствием, – радостно откликается Арт.

Он уже было решил, что Лиза тоже останется ночевать. Но у нее есть семья, свой дом… как замечательно! Даже если бы Арту пришлось отвести девочку на Луну, он был бы счастлив.

– Ты далеко живешь? – спрашивает он Лизу, укутанную в тяжелый длинный пуховик.

– Нет, синьор Арт. Всего три остановки на метро, но мама не хочет, чтобы я шла одна ночью.

– И правильно, – соглашается Арт.

Вернувшись домой, Арт замечает, что в комнате Бьянки тихо. Значит, девочки спят. Наконец-то эйфория от совместных ночевок прошла, и они вернулись к нормальному ритму жизни. Арт уже привык к дивану в гостиной. Перед сном он ставит будильник на шесть утра, иначе об утреннем душе придется забыть.

5. Ванная на пятерых

Синтия хуже всех. Так и смотрит в рот Елене. А та любит подлиз и поэтому говорит с ней сладким голосом и помогает больше, чем другим. Это проявляется в мелочах. Елена постоянно подходит к Синтии и небрежно поправляет ей пальцы рук или колено, показывает, что нужно поднять выше подбородок или отвести назад плечи.

Ястреб Бобулова устраивается на табурете в глубине зала. У нее нет любимиц, и, если ей надо сделать замечание Синтии, она делает это без малейших угрызений совести. Именно поэтому ассистентка так поддерживает свою любимую ученицу. Бедная Синтия скоро останется без денег, пытаясь отблагодарить Елену. Она покупает ей кофе, а по пятницам дарит цветы, диски, купленные в киоске, и даже рисунки, изображающие балерин. Своим тоненьким голоском Синтия объясняет, что ее вдохновил «Щелкунчик», который она посмотрела по телевизору.

– Отвратительно, – фыркает Бьянка.

– Да, точно. Она ужасна, – соглашается Таня.

Обе девочки недовольно смотрят на Синтию, которая улыбается Елене. Сейчас перемена, и ученицы разбежались по коридорам. Кто-то занимается растяжкой, кто-то отправился к кофейному автомату, чтобы выпить стаканчик горячего шоколада. Бьянка и Таня остались в зале вместе с Лизой и Вивьен. Бьянка ходит с этими девочками в обычную школу по утрам. Они сдружились и часто соревнуются: кто из них самая невнимательная на уроках, кто самая шумная на переменах, кто получит больше троек…

Девочки стараются не смотреть на Синтию. Вдруг эта неприятная особа решит, что они ей завидуют?

– А рисунки? – тихонько спрашивает Лиза.

– Они ужасны! – вздыхает Вивьен, закатив глаза.

– Она ведет себя как маленькая. Я приносила рисунки учительнице в начальной школе, – признается Таня.

– Точно. Детская ерунда, – соглашается Лиза.

Бьянка тайком посматривает на Синтию, и та, похоже, это замечает. Она оборачивается и натянуто улыбается.

Бьянка тоже улыбается в ответ, хотя ее улыбка скорее похожа на хищный оскал.

– Смотрите, она идет сюда, – шепчет Лиза.

– В компании своего верного оруженосца, – добавляет Таня, пренебрежительно отворачиваясь от приближающихся девочек.

«Оруженосца» Синтии зовут Мария, это самая высокая и крепкая ученица в классе. Последние два месяца она растет словно на дрожжах. У нее появилась грудь, и она поправилась в бедрах. Когда Мария выполняет движения на занятиях, вокруг сотрясается пол. Разумеется, в следующем году в Академии ее не будет. Бобулова говорила об этом еще в начале года:

– Для балета требуется не только огромная дисциплинированность, но и тело: легкое, гибкое, подвижное, словно травинка. Даже не вздумайте расти, иначе отправитесь на верхний этаж, к танцорам-мальчикам.

Она сказала это всерьез, но ассистентка как всегда разразилась истеричным смехом. Она зааплодировала, словно Бобулова показала небольшое выступление.

Марию, которая возвышается над другими ученицами, уже можно было бы отправить танцевать с мальчиками, если бы не огромная грудь, которая не умещается ни в одном лифчике. Поэтому она до сих пор здесь, хотя выше и крупнее остальных. В конце года ее ждет приказ об отчислении. Она знает об этом и поэтому цепляется за свою подружку, любимицу Елены. Вдруг это поможет ей удержаться в Академии? Может, в следующем году она сменит преподавателя и забудет о Бобуловой, этой ненормальной русской, повернутой на стройности и легкости.